Он не хочет в детский сад
Що читати

Он не хочет в детский сад

Отрывок книги Карлоса Гонсалеса “Целуйте меня! Как воспитывать детей с любовью”

Во многих повседневных ситуациях разлучения наблюдается эффект, сходный с тем, что описывал доктор Боулби, но и матери, и специалисты продолжают неверно интерпретировать факты.

Вот как описывает реакцию своего сына на разлуку Сюзанна:

“На прошлой неделе Рамон впервые пошел в детский сад. Ему почти два годика, и раньше я его в детский сад никогда не отдавала, ну, если не считать пары месяцев в прошлом году… Проблема в том, что, с тех пор как он пошел в садик — со второго дня, если точнее, — он начал меня самым бесстыдным образом шантажировать. И то, как он давит на эмоции, меня немало утомляет. Просыпается он всегда в хорошем настроении, ест свой завтрак, смотрит мультики, и вдруг заводит: «Мама, садик — плохо, мама, садик — плохо…» И так может по полчаса ныть — естественно, с соответствующим печальным выражением лица. По дороге он себя ведет нормально, но вот когда уже видит детский сад, начинается главное представление: «Мама ходить, мама красивая, мама, садик — плохо, мама, поцелуй, мама, обними, мама, дома спать…» — и, естественно, с крокодиловыми слезами и трагическим лицом. Когда воспитательница берет его на руки, он, бедняжка, начинает орать как резаный. Он меня саму едва до слез не доводит. Я потом себя просто ужасно чувствую, просто кошмарно. Я все думаю, правильно ли я поступаю.
Я считаю, что правильно: мне ведь надо искать себе работу, а садик ему пойдет на пользу (он такие сцены уже целую неделю каждый день закатывает). Вот я однажды и решила днем заглянуть к нему, утешить бедняжку. И что бы вы думали, я там увидела? Сидит себе, довольный, играет с другими детьми. И личико не припухлое, значит, особо не плакал. Но стоило ему меня увидать, он опять за свое (хотя на этот раз уже без слез): «Мама хорошая, мама, домой, мама, садик — плохо…»
А воспитательница смеется, говорит, что он за весь день ни разу не заплакал, и стоило мне уйти, сразу успокоился, только спросил: «Где мама?» И так каждый день. А дома по вечерам он себя ведет просто ужасно. Все время хочет быть только со мной, даже в туалет меня не отпускает — плачет под дверью, зовет. Ночью, если просыпается, а приходит к нему папа, говорит, что хочет маму. И в магазин мне его приходится с собой брать…”

Рамон демонстрирует несколько типичных для ситуаций разлучения реакций: виснет на матери и постоянно требует ее внимания, в садике ведет себя внешне спокойно и послушно, а дома тут же утрачивает самоконтроль. Судя по всему, в том, что он «притворяется», его мать убеждает именно то обстоятельство, что в самом садике он не плачет. Что он должен делать, чтобы она поверила в реальность его страданий — целыми днями там рыдать? Плакать целый день все равно невозможно. Люди перед лицом ужасных испытаний и лишений обычно немного плачут, а затем берут себя в руки. Никто не плачет безостановочно — ни на похоронах, ни в больницах, ни в тюрьмах, ни в концентрационных лагерях. Тот факт, что мы в какой-то момент перестаем плакать и даже напускаем на себя решительный вид, пытаемся отважно взглянуть в глаза неприятностям, не означает, что мы не страдаем.
Как уже было сказано выше, в возрасте до трех лет от разлуки с матерями больше страдают именно те дети, чьи отношения с ними крепки. Показательная реакция Рамона демонстрирует, что он очень любит свою маму и что она всегда хорошо с ним обращалась. Как жаль, что сама Сюзанна этого не понимает!
Трагичность этой ситуации заключается в том, что непонимание матери может только усугубить страдания ребенка.
Не будем обманываться: идеальным вариантом было бы подождать еще несколько месяцев и только потом уже отдавать ребенка в детский сад. Но это не всегда возможно — Сюзанне нужно искать работу, и у нее не было иного выхода, кроме как отдать сына в садик.
Нет, это еще не конец света, это всего лишь кратковременное разлучение, которое возможно компенсировать. Рамон сам показывает матери, как это сделать, как исцелить нанесенную ему рану: он хочет, чтобы она проводила вечера с ним, приходила к нему ночью, когда он зовет (подозреваю, что он наверняка был бы рад спать в ее кровати), брала с собой в магазин и почаще его обнимала и целовала.

Сюзанна с радостью дала бы ему все это и сама бы от этого почувствовала себя гораздо лучше, потому что ее собственную рану, нанесенную разлукой, это бы тоже исцелило. Но воспитательница в садике (якобы профессиональный педагог) оказалась неспособна распознать в таком возрасте признаки разлучения и высмеяла страдания мальчика. Сюзанна же, к сожалению, выбрала противоположную стратегию: вместо того чтобы признать, что ее ребенок реально страдает, вместо того чтобы одарить его вниманием, а злиться на систему, которая заставляет мать с двухлетним ребенком искать работу, она пытается убедить себя в том, что ее сын притворяется, что его слезы ненастоящие.
Теперь она злится на сына, обвиняет его в шантаже и игре на эмоциях. Как же им теперь сохранить отношения и восстановить потерянную близость?

Фото: www.flickr.com
Опубликовано на странице Алены Скорик