«Мы хотим много детей. Они у нас сейчас в разработке» — меня зацепила эта фраза Олеси Соломиной. Я узнала о девушке из ее интервью о свободных отношениях в браке. Смелая, «дикая» для нашего патриархального моногамного общества позиция.
Через год Олеся стала мамой. Теперь ясно, что значило «в разработке». Ребенка для их пары родила суррогатная мать. Олеся с самого начала написала об этом в социальных сетях со словами: «Раз об этом никто не рассказывает, я буду первой».
Наконец у меня появился повод познакомиться лично с этой отважной девушкой. Олеся дала «Промам» первое интервью о рождении ребенка. Дальше читайте о том, почему суррогатная мать, в чем сложности и «сколько стоит». А в самом конце, «на десерт» — про тот самый свободный брак и место ребенка в нем.
Не могла признаться, что не могу родить
Мой иммунитет убивает меня. У меня аутоиммунное заболевание. Не бесплодие — я теоретически могу забеременеть и выносить ребенка. Но мое заболевание сопровождается внутренними кровотечениями. Чтобы его остановить, необходимо колоть препарат, который гасит иммунитет — а это всегда конец беременности. Более того, есть большой риск смерти не только для ребенка, но и для меня. Мужу я этого долго не говорила. Не могла признаться, что не могу родить.
Мне 30 лет. Мы с мужем всегда хотели детей. Пожили для себя максимально. Сделали все, что могли сделать, получили все радости жизни вдвоем. И нам нужно было распространять радость. Нам нужен был срочно кто-то, с кем мы можем делить удовольствия, путешествия. Для кого можно что-то хорошее сделать.
Мы пробовали, я беременела, считала, что исключение, что у нас получится. Все срывалось, однажды на большом сроке. Не получилось.
В какой-то момент стало понятно, что нужно заниматься вопросом вплотную
Я в принципе рассматриваю вариант усыновления. Даже если бы могла родить сама. Но первым ребенком мы хотели все-таки своего. Хотели родить, посмотреть на свои гены, на кого он похож, чьи у него глаза.
Я пришла к гинекологу. И впервые решила поговорить честно и откровенно. Рассказать об истории болезни и статистике обострений.
Гинеколог выслушала меня и предложила суррогатное материнство как единственный вариант. Даже мои предложения лежать на сохранении все девять месяцев не прошли — сказала, что в моем случае 40% вероятности летального исхода для меня или ребенка. Это почти половина: «Какое сохранение? От чего вы хотите сохраняться?»
Мне идея суррогатного материнства не понравилась. Потому что стереотип «ты женщина, ты должна рожать» очень сильный — нас на это настраивают, нам говорят, что так нужно.
Я села в машину и заплакала. Мы живем в 80 километрах от города, у меня было время нормально пореветь. Приехала, рассказала Косте (муж Олеси, — ред.). Мне кажется, женщины в моменты стресса очень сильно страдают эмоционально. Поэтому я тогда решила, что если он сейчас надумает со мной разводиться, то я вообще не против. Или захочет родить с кем-то другим, я только за.
Костя в ответ долго смотрел на меня как на идиотку. Потом, конечно, сильно ругал за то, что я не сказала про статистику и угрозы. На предложение о суррогатном материнстве он отреагировал очень легко. Мы поехали вместе к гинекологу, она рассказала про варианты.
Мы вышли, муж посмотрел на меня и сказал: «Так замечательно, мы с тобой поедем, покатаемся на сноуборде, потом съездим на Burning Man, и у нас будет готовый ребеночек. Потом будем, как команда, кормить его по очереди, с бутылочки. Мы же всегда команда? И тут будем».
Никто не придет в роддом, никто ничего не узнает, никому не скажет
У нас был вариант поехать в Грузию, потому что там есть полноценные проекты о суррогатном материнстве. К тому же там очень удобно имитировать беременность. Ты тут пожила, сказала всем, что тебя тошнит, потом походила с маленьким накладным животом, уехала и вернулась с ребенком. Никто не придет в роддом, никто ничего не узнает, никому не скажет.
Мы слушали все эти истории про имитацию, было ощущение, будто смотрим дешевый сериал.
Поняли, что мы так делать не будем. Наоборот, честно рассказав о нашем выборе, решим сразу все проблемы. Включая перспективу возможного шантажа со стороны суррогатной матери.
Этот процесс может занимать месяцы и годы
Как оказалось, не каждая процедура взятия яйцеклеток заканчивается появлением эмбриона. Вначале тело должно дать яйцеклетки, которые будут не меньше определенного размера и зрелости. Бывает, что взяли тридцать, и ни одна не готова. Потом у мужа ровно в этот момент должны нормально двигаться сперматозоиды. Затем оплодотворенные яйцеклетки идут на генетические тесты в Германию. Там исключают синдром Дауна, порок сердца.
Этот процесс может занимать месяцы и годы. Поэтому клиники не начинают искать суррогатных матерей сразу. У нас все получилось с первой стимуляции.
Я не буду его крестить. Потому что это против Бога
Почти никто из наших знакомых не отреагировал на новость плохо. Была только история со священником, который нас венчал. Я ему позвонила, рассказала, что мы нашли вариант, чтобы завести ребенка, выбрали суррогатное материнство. Говорю: «Привезем вам крошечку крестить».
Священник в ответ: «Я не буду его крестить. Потому что это против Бога».
Я спросила: «То есть все по воле Его, кроме моего ребенка?». Он говорит, да. Я говорю, если это не по Его воле, то ничего не получится. У меня не возьмут яйцеклетки, они не подойдут, не получится эмбрион, не приживется. Он перестал брать трубку, когда я звонила.
Реакции знакомых были разными. Я не люблю сожалений и длинных трагических взглядов. Поэтому многим сообщали как о факте. Близкие люди знали нашу историю.
Кому-то из полупосторонних, кто узнавал об этом и спрашивал, я говорила, что у меня очень много работы и классные сиськи, зачем мне беременеть и рожать.
В ответ я получала монологи длиной в несколько минут о том, что должна одуматься. Но я не считаю нужным обсуждать личные вопросы с людьми, которые ничего не значат для меня. Все мои близкие приняли это условно хорошо. Хотя, как сказала вчера моя бабушка, меня все боятся и боятся говорить правду в глаза. Может, дело и в этом, мне это подходит. Я маленький диктатор.
Мне было очень важно, чтобы мой ребенок был в счастливой женщине
Никаких особых требований у нас не было. Суррогатной мамой обязательно должна была быть замужняя женщина и мать. Потому что ей нужно потом куда-то проецировать материнский инстинкт. От гормонов никуда не деться. А замужняя потому, что детям нужно с кем-то оставаться, когда она будет в роддоме.
На выбор нам дали трех девочек. Но финальное решение принял мой нумеролог (можете говорить, что я странная). Она посчитала все по цифрам, и сказала, что эта женщина сейчас находится на самом пике своей формы. Она в состоянии вытянуть любые энергетические нагрузки. Беременность была очень легкой, и с ней было очень комфортно. Потому что я начиталась на форумах всяких историй. О том, что сурмама предоставила неправдивые анализы и заразила ребенка. О том, как принимала наркотики. О том, что решила не отдавать ребенка и сбежала. О попытке самоубийства. У нас и близко этого не было. Хотя я перестраховалась со всех сторон.
Я не знакомилась с ней до родов. Потому что понимала, что ее гормоны и мое эмоциональное состояние точно не помогли бы ситуации. Очень верю в то, что, чем гармоничнее беременность, тем спокойнее потом ребенок. Мне было важно, чтобы мой ребенок был в счастливой женщине. Несмотря на то что это не совсем естественная история. Я очень благодарна ей. Мы же понимаем, что это что-то неоценимое деньгами — когда кто-то делает для тебя подобное. Это же невероятное что-то.
Хотя в следующий раз я бы кое-что все же изменила: перевозила бы женщину в Киев с детьми. Мне в роддоме девочки рассказывали о том, что суррогатные матери, которых кладут на сохранение, даже вызывают у себя роды от тоски, чтобы поскорее родить и вернуться к семье.
Сейчас я по пять часов в день отвечаю на письма
Про суррогатное материнство я почти ничего не знала, поэтому хочу рассказывать сама. Никто про это не говорит. У нас не приемлют гей-браки, а это не в сто раз хуже в представлении общества. Притом что случаи суррогатного материнства совсем нередкие.
Вместе с нашей суррогатной мамой, например, в одном роддоме находилось минимум четыре женщины, которые вынашивали детей для других пар.
Я начала писать максимально откровенные посты в Facebook, потому что думала, что могу помочь какой-то одной женщине. Прям представляла, как она сидит одна. И у нее нет ни одного ответа.
Сейчас я по пять часов в день отвечаю на письма. И в Instagram, и в Facebook мне приходят полотна от девочек со всего мира. С удаленными матками, с возрастом, который перевалил за репродуктивный. У всех есть деньги на процедуру. И никто не может получить ни одного ответа. Только вопросы и мифы. Например, что суррогатное материнство равно купить ребенка на рынке. Или что суррогатное материнство — это когда чужая женщина вынашивает тебе своего ребенка, а ты его покупаешь. Или что он будет похож на нее.
…заплатили суррогатной маме 13 000 долларов после родов
Плата за суррогатное материнство состоит из трех сумм. Первая — обязательная плата за процедуру ЭКО. Это 3000–5000 долларов. Вторая — деньги юристам, которые это все оформят. Еще 500 долларов. И третья — оплата услуг суррогатной матери. Здесь цены начинаются от 5000 у.е. Суррогатные мамы — это женщины из маленьких городов, где за 7000 долларов уже можно купить квартиру. Мы в итоге заплатили суррогатной маме 13 000 долларов после родов.
Эти три части — единственно обязательные расходы. Все остальное — на твое усмотрение. Ты сам можешь выбрать роддом, врача, женскую консультацию. Решаешь, покупать ли одежду, продукты и т.д. Для нас было важно, что она ест. Я пристально изучаю вопросы питания. И есть такой момент, что ребенку проще есть еду, вкус которой он чувствовал во внутриутробных водах. Мы хотели дать максимально вкусов, которые мы едим в нашей обычной жизни.
Мы же очень удачная страна, у нас не тот уровень больных СПИДом, как в Африке. При этом уровень жизни примерно такой же
Суррогатное материнство — это отличные деньги в бюджет. И у нас, как в Африке, женщины все еще умеют рожать. Цивилизованный мир ведь больше не рожает. Бесплодие — это большая проблема. Соответственно, к нам, наладив некий медицинский и правовой механизм, можно таким образом привлечь внешние деньги.
Если выстроить какую-то систему, то, во-первых, это же рабочие места. И это возможность сделать, в итоге, Украину инвестиционно привлекательной. Как мне кажется, я всегда все меряю тем, как из этого можно было бы сделать какую-то грамотную структуру, чтобы обеспечить большее количество рабочих мест и налогов.
Я боялась, что у меня не будет материнского инстинкта
Работала по этому поводу с психологом. Ее специализация — работа с парами в ожидании суррогатных детей. Она сказала, что все будет отлично, потому что у меня будет радость от появления ребенка без гормональной ямы. Матери, у которых дети появляются суррогатным способом, гораздо более счастливы сразу, чем мамы, которые переживают роды.
Мы рожали вместе — я, муж и наша суррогатная мать. И моя помощница Катя. В момент, когда дочь родилась, что-то случилось. Что-то сильное, может быть, это материнский инстинкт, я не знаю, что это. Но было такое чувство, что у меня обнулилось прошлое. Будто я начала жизнь только сейчас. Это звучит так ванильно, так сопливо, но это правда.
Мы с мужем несколько раз ходили к психологу во время беременности, нам сказали, что это, вероятнее всего, будут самые тяжелые девять месяцев в нашей жизни. Потому что такая беременность тяжелей той, что носишь сам.
Нужно, чтобы твой партнер понимал, что с тобой нужно обращаться так же, как с полусумасшедшей беременной женщиной. Хотя это очень сложно.
Например, вес, который я набрала на гормональной стимуляции, когда у меня брали яйцеклетки, я сбросила на прошлой неделе. Через две недели после того, как появился ребенок. У меня был такой отекший корпус, я набрала семь килограмм в зоне живота на гормонах. И я не смогла от них никуда деться, я их закачала мышцами. У меня был такой мощный пресс, будто я триатлонист. Я сушусь, не ем углеводы, работаю над собой — ничего не уходило. А две недели назад просто само ушло.
Это мне нужны другие отношения, не ему
Мы с мужем в открытых полигамных отношениях. Я никогда не хотела ни в какие «замужи». Мне нравятся женщины. Больше, чем мужчины.
К тому же в нашей стране есть этот вот отталкивающий домостройный взгляд на вещи. Когда жена — это четкая роль, в которой есть список пунктов того, что ты должна. И поэтому отношения с мужчинами всегда в этот момент становились проблемными для меня. С Костей мы поняли, что можем не отыгрывать социальных поведенческих сценариев. Это было очень радостно. Я практически сразу поняла, что могу выйти за него замуж, потому что это был человек, который не пытался натянуть на меня ни один стереотип.
У нас получилось отличное партнерство: когда нет каких-то гендерных разделений, нет того, кто выносит мусор и кто готовит обед — можно или готовить или вдвоем, или вообще не готовить. Он не претендовал на всю мою жизнь, и это было очень важно. После того интервью я почитала комментарии — там было много женщин, говорящих о том, что «вот это он промыл мне мозги, склонил, чтобы спать со всеми, направо и налево», «конечно, бедная девочка, у нее же вариантов, наверное, не было». На самом деле все абсолютно не так. Это мне нужны другие отношения, не ему.
Это большое заблуждение, что если дать мужчине свободу, он обязательно будет ею активно пользоваться.
Единственное, что изменилось после рождения ребенка, — мы стараемся не расставаться по вечерам, чтобы иметь возможность подстраховать друг друга. Проблемы в том, чтобы отпускать, нет никакой. Недавно была история — я назначила свидание днем. Когда уезжала, у дочки утром был рот чуть обложен молочницей. И мы вызвали педиатра, чтобы просто посмотрел. Врач не мог приехать, я решила, что вернусь. Звоню, говорю, Костя, я возвращаюсь. Он говорит, ты, конечно, можешь вернуться. Но я тогда поеду в спортзал.
И это было свидание с маленьким чувством вины. Но не долго. В другой раз ко мне приехала подруга. Я надеялась, что ребенок будет спать, и мы побудем вдвоем. В итоге дочь кричала три часа. И мы носили ее на руках по очереди.
В принципе, мы с Костей справились. У нас все получилось. Я переживала, что у мужа что-то изменится. Что он скажет: «Стань нормальной матерью детей». Нет, не сказал. Он говорит: «Ты же мне понравилась такая. Живи дальше эту свою жизнь».
Фото — Сергей Буряк
Локация — Roza Bekker’s
За подарок для Олеси благодарим Mini Bambini
